Дом никогда не бросает тех, кто взял, и однажды поверил в Дом.
вообще я не воспринимаю почти никаких стихов современных.
пара-тройка авторов которые чем-то нравятся, не более.
И тем более не воспринимаю стихов по фендомам.
Но это - нечто особенное.
Панд прекрасен. И Пусть это ремейк на другой стих
В маленьком тихом доме на краю мира,
В маленьком домике, посередине сиреневых сумерек,
Мы смеёмся и ловим бабочек кашемировых,
А все, кто хотел вражды нашей, умерли.
В маленьком доме всё тихое, мирное,
Как я и предсказывал в тот декабрь холодный,
Что будет сложена калейдоскопная, ювелирная
мозаика жизни;
И завтра, как встанешь с постели, сыграешь мне - сам.
Ну а сегодня я напишу тебе свои глупые колыбельные,
И расскажу тебе о том, что много лет как
Никому не больно и уж тем более, не смертельно,
И ты уснешь, на коленях моих уложив голову.
А потом рвать, рвать, рвать, рвать!
Она приходит в мою мечту и начинает рвать, рвать, рвать!
Это сильно действует мне на нервы,
Это как скомканные простыни на кровати.
Она говорит: «Куда ты собрался? Он не примет тебя никогда».
Я закрываю глаза: «Да, собрался, моя дорогая жена.
Только черт, почему же не примет, выходной же, суббота?»
Она губы кривит: «Дурак! Моцарт умер лет десять назад».
пара-тройка авторов которые чем-то нравятся, не более.
И тем более не воспринимаю стихов по фендомам.
Но это - нечто особенное.
Панд прекрасен. И Пусть это ремейк на другой стих
В маленьком тихом доме на краю мира,
В маленьком домике, посередине сиреневых сумерек,
Мы смеёмся и ловим бабочек кашемировых,
А все, кто хотел вражды нашей, умерли.
В маленьком доме всё тихое, мирное,
Как я и предсказывал в тот декабрь холодный,
Что будет сложена калейдоскопная, ювелирная
мозаика жизни;
И завтра, как встанешь с постели, сыграешь мне - сам.
Ну а сегодня я напишу тебе свои глупые колыбельные,
И расскажу тебе о том, что много лет как
Никому не больно и уж тем более, не смертельно,
И ты уснешь, на коленях моих уложив голову.
А потом рвать, рвать, рвать, рвать!
Она приходит в мою мечту и начинает рвать, рвать, рвать!
Это сильно действует мне на нервы,
Это как скомканные простыни на кровати.
Она говорит: «Куда ты собрался? Он не примет тебя никогда».
Я закрываю глаза: «Да, собрался, моя дорогая жена.
Только черт, почему же не примет, выходной же, суббота?»
Она губы кривит: «Дурак! Моцарт умер лет десять назад».